Девять месяцев любой войны означают качественный переход к новому типу конфликта: войне на истощение. Блицкригом считается война сроком от нескольких дней до трех месяцев. От трех до девяти – затяжной конфликт. Далее – фаза «до истощения» одной из сторон, впрочем, истощиться и обессилеть могут и обе.
Объяснение здесь – в экономической плоскости. Блицкриг всегда проводится на складских запасах. Чем интенсивнее идет их расходование, чем больше усилий вложено в первый удар, тем выше шанс на военную победу. При условии, что противник не сумеет выдержать этот первый и самый мощный натиск. В ходе затяжной фазы идет соревнование в мощностях военной промышленности – еще в формате мирного времени. ВПК переходит на трехсменный режим работы и частично восполняет убыль вооружений и боеприпасов. Альтернатива – поставки оружия и военной техники извне, что мы сейчас и наблюдаем на Украине.
Однако если война продолжается и после девяти месяцев, без перевода на мобилизационный режим продолжать ее ведение становится невозможным. К этому моменту кадровая армия перестает существовать как сбалансированный инструмент, большая часть вооружений и техники даже с учетом частичного восполнения расходуется и тоже перестает отвечать критериям системности, поэтому начинается фаза борьбы, в которой победит тот, кто будет истощен меньше своего противника. Иначе говоря – проиграет тот, кто будет больше истощен, так как критерии победы могут быть и не определены. Как, к примеру в случае с путинской СВО – что есть победа, понять решительно невозможно. Личная неприязнь и ненависть Путина к Зеленскому, которая в итоге вылилась в гибель десятков тысяч человек — ничего другого за этом мероприятием пока не проглядывает.
Девять месяцев позади. Кадровая армия перестала существовать как единый системный организм еще два-три месяца назад, поэтому и «частичная мобилизация». «Удары возмездия» наносятся раз в неделю-полторы, просто потому что удается накопить «с колес» какой-то небольшой запас, который и запускают. Мобилизованные с ржавыми автоматами и в шлемах конца шестидесятых годов – просто потому что все запасы «съедены», и добрая половина мобилизованных экипируется за свой счет, регионы же собирают деньги, чтобы отправить людей на войну. Куда делись бесчисленные триллионы рублей на перевооружение, неизвестно, да такой вопрос даже нелепо задавать на фоне мрачных капищ с фуражками Гитлера, авиадартсов и танковых биатлонов. Вот туда и делись – в никуда.
Война на истощение требует перевода уже не только ВПК, а всей промышленности на военные рельсы. Но промышленность не оторвана от всей остальной страны, поэтому перевод на военное положение неизбежно коснется и всех остальных отраслей. Но здесь проблема очевидна: переход к принципиально новой модели управления потребует и перестройки всей управленческой системы. В противном случае хаос неизбежен.
Именно здесь возникает первое и самое серьезное сомнение: способна ли путинская криминальная вертикаль перейти на мобилизационный режим управления страной. Вопрос непраздный, так как создавалась она для совершенно иных задач – разворовывания страны с последующей эвакуацией награбленного за рубеж. Ничего другого она не умеет и главное – не хочет делать. Во многих случаях даже не понимает, как можно жить, не воруя.
У такого положения вещей есть важное следствие – сконцентрировать ресурсы ни на одном направлении, даже критически важном, невозможно. Чем больше собирается ресурсов в одной точке, тем выше откаты и ожесточеннее драка между допущенными к их расходованию. Пример – те же беспилотники, которые якобы есть у нас по всей номенклатуре и линейке, как клятвенно заверяют генералы от промышленности, но приходится использовать иранские, так как своих нет в природе, и запустить производство невозможно по причине его отсутствия.
Поэтому мы скорее всего в ближайшее время увидим попытки перехода к логике мобилизационного управления, но реализовать эти мероприятия если и удастся, то хаотично и несистемно. Главная проблема – режим не может перестроить свою систему управления под новые задачи, вытекающие из этой логики. В таком случае одновременно будет работать и система мирного времени, и возникающие «зародыши» (скорее всего крайне ублюдочного вида) управления мобилизационного. Что неизбежно будет приводить к противоречиям между ними, которые будут дополнительно хаотизировать пространство решений и управления.
В любом случае режим чем дальше, тем сильнее будет входить в противоречие, вызванное необходимостью уйти от поражения (о победе здесь говорить не приходится) и возможностями своей управленческой вертикали. Война на истощение – это вызов, с которым режим еще не сталкивался за все тридцать лет существования «молодой демократической России». Тем более в условиях серьезной внешней блокады и практического отсутствия союзников – что вполне очевидно показало последнее заседание ОДКБ.
Сейчас перед режимом стоит вопрос: как уйти от поражения. Однако примерно к весне, когда провал перехода к мобилизационному управлению скрывать уже не удастся, вопрос изменит свою формулировку: начнется борьба за цену поражения. Следующая за этим стадия – выбор между капитуляцией безоговорочной или на каких-то условиях. И в самом конце выбора уже не будет вовсе.
Комментарии