От Вазгена Авагяна: Роман А.Леонидова «Иго человеческое» - большое и сложное произведение, в котором поднимаются самые разные вопросы, включая психологию человека, отношения мужчины и женщины, менталитет разных народов и отношения Запада с Востоком, кризис культуры и т.п. Из огромного и разнопланового романа я «эгоистично» отобрал для нас с читателем дискуссионную панель, действие которой происходит в 1989 году, и является как бы «будущим в прошедшем», обсуждая начало ныне уже хорошо известных нам проблем. Это разговоры в таинственном закусилье масонского центра, двухпрофильном «Лондонском королевском обществе», являющемся тёзкой-спутником ЛКО – британской Академии Наук, отчего их иногда путают…
***
(...) Дискуссионная ассамблея «Королевских Мудрецов» организованна была в исконно-британском стиле. Дыхание Англии академик Совенко почувствовал уже перед входом: аккуратный газон, красивый, но строгих форм фонтан, рыцарские решения подъезда и главного входа, густая готика вывески на цепях и средневеково-крепостного фасада – всё говорило о верности вполне определённым традициям: ни один людоед не войдёт сюда, пока не научится закладывать салфетку и различать предметы сервировки в процессе каннибализма.
Встречал довольно экзотичный швейцар и миловидная девушка-администратор. Они жестами рук раскрывали, словно створки дверей, сводчатый гулкий холл Клуба Джентельменов со всеми его столиками диванами и креслами ожидания. В почти храмовом полумраке полыхал большой экран новейшего японского телевизора (в те годы по технике с отрывом лидировала Япония), особый колорит придавала встрече шахматная доска с шахматными фигурами в рост человека. Каждая фигура игры – тонко выточенная скульптура лучника или пехотинца, рыцаря или особы королевской крови. Даже лица у пешек разные – отпечаток каких-то вдохновивших резчика живых людей…
В туалете, который Совенко благоразумно посетил перед долгим разговором – всё было стеклянным, кроме, естественно, внешних стен, дверей и перегородок. Над прозрачными, словно изо льда, унитазами сидели такие же прозрачные бачки, мечта механика, весь механизм виден, как на ладони. Это странное извращение увенчивали витиеватые надписи на уровне глаз облегчающегося: «People who live in glass houses should not throw stones»[1].
-Хороший принцип: постоянно напоминать сильным о необходиомости быть осторожными – оценил Совенко.
Мир в тот год кипел и свистел вырывающимися струями обжигающего пара от мерзкого варева: крах социалистических режимов в Восточной Европе, медленный развал тяжко, в корчах беснований, умирающего СССР, судьба которого казалась ясной уже и не слишком посвящённым… Но диалог с британскими мудрецами задуман был на странную тему: горизонтальность и вертикальность образования. Мудрецы, как и положено капитанам, смотрели вперёд, а не за борт сбоку, для них всего соцлагеря уже как бы не существовало, и они собирали интересные мысли о мироустройстве «после».
Что же мучило потомственную масонерию «актуальных лордов»? «Кошмар социализма», который, к их счастью, уже можно считать минувшим, они полагали продуктом демократизации школьного и высшего образования. Низшие классы стали задавать слишком много ненужных вопросов – потому что лорды-предки выдумали их слишком многому учить. Нынешние masterlord’ы (забавно, звучит почти как «бастарды») решили не повторять ошибок прежнего, и не разбрасываться знаниями во все стороны.
-По нашему мнению, высокое образование для низкого народа делает его не только агрессивным, но и несчастным… Это всё равно, что подарить корабль бедуину в пустыне: где ему его использовать?
Техническая сторона ликвидации народного образования была лордам уже вполне понятна: замена школ мысли на школу тестов, отрывочных и бессмысленных. Человеку кажется, что он учится – а на самом деле его учёба не ценнее, чем у попугая, заучивающего слова. Никто и не заметит, что школы отменили – ведь ученики по прежнему в них ходят и толкутся там всё урочное время!
Таким образом, горизонтальное образование исчезнет, его сменит вертикальное: чем меньше учеников, тем выше уровень каждого. В итоге каждый будет знать только то, что ему нужно знать: правители – всё, а горшечники – как лепить горшки, и не более того. Зачем захламлять голову людям знаниями, которые им всё равно негде применить? Или вопросами, на которые в их положении всё равно не может быть ответа?
Однако лордов беспокоило то, что ограниченность круга образования приведёт и к умственной ограниченности его получателей. Можно ли загнать широкие знания в узкую бутылку высшей касты так, чтобы широте познания это не повредило?
-Мы хотим сделать производство умов штучным, а качество этих умов – сделать высшим.
Совенко возражал с точки зрения собственной науки нейрологии – о законах человеческого мышления на стыке логики, инстинктов и эмоциональной сферы:
-Ум – на самом деле качество реакции на доктрину. Кто же определяет качество? – спросите вы. Доктрина и определяет. То, что почитается умом при одной вере, выглядит глупостью или безумием в социальном пространстве другой. Умный человек для вас – это человек наиболее соответствующий нормам вашей веры. Например, дворовой шпане безразличны достижения очкарика в математике, и если в среде математиков этот очкарик почитается умным, то для дворовой шпаны он дурачок и ничтожество… При смене в обществе доктрины – меняются и представления общества об уме. Когда атеизм вторгается в европейскую культуру, он производит катастрофические перестановки в наших представлениях об уме, образованности, воспитании. То, о чём я говорю, лучше высвечивается при слове «мудрость» - частичном синониме слова «ум». Мудрым в традиционных религиях считают ловца Вечности, в социалистических доктринах – ловца Равенства, а в капитализме – ловца Денег. Не денежных знаков, а Денег с большой буквы, под коими я разумею философское представление о Силе, лишённой нравственных, рациональных ограничений и лица. Что такое «волшебная палочка» в сказке? Это предмет, который творит чудеса в руке любого хозяина, какие захочет хозяин, и абсолютно некритичный к хозяину. Волшебной палочке безразлично – делать умные чудеса или глупые, добрые или злые, делать их для Ивана или для Петра… Какие ей закажет любой, кому повезло её схватить – такие она и сделает.
- Это в сказках! – сердито перебил оратора лорд Боули, указав на высеченной под сводом из цельного камня заповеди королевского общества: «Ничего со слов!».
- А в реальной жизни – улыбнулся Совенко, оправляя галстук, узекло которого был повязан «бочонком», по внешторговской новой моде - таким воплощением безличной, безразличной ко всему, кроме подчинения обладателю Силы являются Деньги. И вы легко можете в этом убедиться, подставив в мою формулу факты из своей жизни. Деньги – есть Сила, у которой нет никаких ограничений, кроме технических. Деньги не спрашивают, разумно или безумно, прекрасно или преступно задуманное тем, в чьих они руках. Их может ограничить только техническая невоплотимость замысла – и более ничего. Если главная цель в жизни – сосредоточение в своих руках такой дистиллированной Силы – то это в корне меняет представления общества об уме и образовании подрастающих поколений. Прежнюю систему обучения невозможно сохранить для бедных – но и для богатых её пытаться сохранить в прежнем, оксфордском формате «энциклопедии-британники» утопия. Когда у общества меняются приоритеты, то меняется и реакция человека, и оценка качества этой реакции. Прежде считавшееся безумным кажется умным, а прежде мудрое – воспринимается как глупость.
-Вы под воздействием советской пропаганды – заскрипел лодд Асквит-шестой – воспринимаете нас как каких-то злодеев, которые служат только собственному эгоизму. Заверяю вас, это не так. Мы исходим из того, что высокий уровень жизни всех людей – это высокое качество управленцев. Которых нужно отбирать с учётом их личных качеств и генетики. Вы у себя в стране говорите о несправедливости неравенства, но всё, чего вы добились – лишь равенства в нищете! Я без всякой задней мысли или подвоха спрашиваю вас, sir Vitali, вы действительно думаете, что метание бисера перед свиньями в форме общего, уравнительного для всех образования – путь к лучшему качеству жизни?
-Возвращаясь к моей теории об уме – как качестве реакции на доктрину, скажу, что и понятие «качество жизни» весьма и весьма переменчиво, в зависимости от вероисповедания человека. Для одних высшим приоритетом является никогда не вкушать человеческого мяса. Для других – никогда не оставаться без мяса. Согласитесь, лорд Чарлз, эти приоритеты противоречат друг другу. Если всегда кушать свежее мясо важнее табу на людоедство…
-Мы говорим не об этом!
-Мы говорим именно об этом. Мы переносим политические дрязги борьбы социализма с капитализмом на метафизический уровень, и получаем именно это: количество и качество мяса против его происхождения. Нас никто не слушает, мы общаемся в закрытом режиме, давайте же честно откроем картину хотя бы для самих себя. Ведь вы же этого хотите?
-Да, да… - подтвердили с мест полукруглого маленького и очень уютного амфитеатра сразу несколько лордов.
-Ну так и будем честны сами с собой. Что такое капитализм в его метафизической фундаментальности? Человеку нужно зарабатывать… Он это делает по разному, но чаще всего – лишая заработка других людей. Не всегда, но в подавляющем большинстве случаев… Если запретить людям лишать заработка друг друга – вырастет ли жизненный уровень? Чёрта с два! У одних – конечно, вырастет, когда их прекратят грабить. А у других – конечно, упадёт, потому что им запретят грабить. Не в уровне жизни дело, понимаете ли... Главная идея социализма – выбить экономическую почву из-под всеобщей взаимной ненависти, когда одним хорошо именно и только потому, что другим плохо!
-Но ведь это и наша цель! – возмутился такому грубому передёргиванию лорд Чарлз Асквит-шестой. – Именно потому мы и говорим о замене горизонтального образования вертикальным! Мир, в котором каждая каста знает своё место, стал бы гораздо мерее жестоким…
-Хотите мира без жестокости? – обрадовался, поймав собеседника на слове, Совенко - Оˈкей, я расскажу вам, как построить мир без жестокости! Для этого вам нужно несколько поколений людей, привыкших жить на стабильную, государством установленную зарплату. А иначе как? Вы - не вы конкретно, а условный человек - претендуете на заработок, который другому человеку ТОЖЕ нужен… И как тут без жестокость?! Рублю ведь безразлично, в чей карман попасть, это люди между собой в драке решают… Что такое конкуренция? Это борьба. Бывает борьба без жестокости, по правилам?
-Ну, теоретически… -собеседник был немного смцщён очевидностью формул - Если двое борются в спортзале, за пластиковый кубок ценою в пенни, и судья материально не заинтересован… Тогда может быть борьба по правилам…
-Хотя мотивов личного честолюбия тоже никто не отменял! – возразил Виталий Терентьевич. – Но допустим, в спортзале такая борьба по правилам может иметь место… А если вы боретесь за крупный денежный приз? И судья рассчитывает на часть вашего денежного приза? Тогда как – без жестокости-то и по правилам, а?
***
- Когда мы говорим об улучшении качества жизни людей – соловьём разливался в этот момент Виталий Совенко в королевском обществе - мы же по умолчанию имеем в виду систему управления централизованную, разумную и доброжелательную к людям. Ту, для которой улучшение жизни – не случайность, вроде упавшего метеорита, а решение. Все эти разговоры просто безумны под властью монстров. Хищник нападает на свою жертву, чтобы растерзать её и сожрать. Как обсуждать с хищником вопросы – удобно жертве или неудобно, больно ей или не больно – если он её жрёт?!
И никто, включая его самого – не знал до конца, по долгу ли службы советского функционера он это всё говорит, или по зову души…
- А если мы имеем дело именно с теми типами власти, которые рассматривают общество именно как хищник жертву, то для них единственным органичением зверств выступает страх перед копытами и рогами жертвы… Если жертва сильно брыкается – то это может остановить хищника, убавить ему аппетита, как у капитализма во второй половине ХХ века, но ведь это не изменит хищника изнутри!
-Но социализм себя изжил, sir Vitali, и ваша страна больше всех пострадала от его иллюзий… - возразил кто-то из лордов.
-Понимать ли вас так, что вы считаете всю человеческую цивилизацию изжившей себя?
-Зачем вы равняете узкую, деспотическую, аграрную доктрину - и общий прогресс человеческого вида?
-Ну, вероятно, по той же причине, по которой древние уравняли глас народа и глас Божий[2].
-Не вполне вас понимаю…
-Попробую подробнее! Величайшей задачей человечества в целом, а нашего поколения в особенности – является историческое примирение христианских традиций и социалистической идеологии! Суть моей мысли в том, что всегда существовала особая восходящая линия, которую стали называть словом «социализм» только в XIX веке. До этого её тысячелетиями называли по-разному, и она являлась в самых различных сектантских оболочках, но по сути своей, в ядре, оставалась самой собою!
Без этой восходящей линии, которую в наше время олицетворяет социализм, человечество не сделало бы и первого шага из пещер. Добро не может начинаться ни с Маркса, ни с Ленина – потому что из этого получается, что тысячелетиями человечество прекрасно обходилось без добра. Не только размножалось, расселялось, но ещё и развивалось!
-Сложно поспорить с тем, что человечество имело развитие до вашего Маркса, sir Soven’К°
А я-то хочу сказать, что ничего бы этого не было бы с самого начала цивилизации, если бы не изначальная линия восхождения. Та, которую в разные века называли разными словами, но всегда имели в виду одно и то же: посильное человеку обобщение идей, развитие абстрактного мышления, из которого вытекают планирование хозяйства, обобществление имуществ как воплощение принципа равенства перед законом! Без солидарного коллективизма, заботы о другом, как о себе – человечество никогда бы не построило бы ничего сложнее банды или орды. Мы же с вами, lord’s high steward[3] - Совенко обвёл рукой церковную по строгости залу – находимся в продукте одной из самых утончённых механик государственности!
-Который, заметим на манжете[4], является частной собственностью… - возразил лорд-распорядитель торжеств. – Частной собственностью королевской фамилии…
-Но монархия и не претендует на равенство перед законом со своими подданными – парировал, как умел, с медвежьей грацией, Алик – Я об ином: имущество является материальной средой, в которой мы обитаем, и не может быть никакого равенства вне равенства имущественного, как не можем мы быть без окружающей среды с её водой, воздухом, ресурсами и всеми дарами природы и плодами рук человеческих! Отвергая это, вы отвергаете не только смутные и путаные, где-то ограниченные, а где-то чрезмерные учения Маркса и Ленина. Вы отвергаете всё человеческое в человеке, всё, что в нём выше животного. Стоять за частную собственность – значит, стоять против обобщения, против абстрактного мышления, а именно оно и выделило человеческий вид из зоологической среды!
Ведь в развитом абстрактном мышлении не бывает моего или твоего. Кант – мой или ваш? Нет, понятно, что книжка Канта за рупь-сорок, издательства с узбекским колоритом имени «Учпедгиз» - она может быть и моей, и вашей… Но это книжка, продукт полиграфии! А идеи и знания в ней – могут ли они быть чьей-то частной собственностью?
***
К чему, кому и зачем он всё это излагает? В памяти важнейшим аргументом не молчать вставала картина утренних лондонских впечатлений: улица, забитая автомобильной пробкой, в вуали городского сизоватого смога, и огромный рекламный плакат на всю стену, по английски – «билборд».
Страховая компания рекламирует разные виды своих услуг. Поскольку с деньгами на Западе не шутят – тут нет юмора: похороная страховка. Предлагается она улыбчивой рожей из-под которой свисает роскошный галстук, в тисках лацканов респектабельного пиджака.
Понятно, что «только в этом месяце» и понятно, что «особые условия», и существенные скидки гарантированы. Похоронная страховка, напоминаю! И внизу слоган, призванный потенциальных клиентов воспрользоваться скидками, купонами и бонусами:
«Вы никого не огорчите своим уходом!»
Насколько привычна и обыденна такая реклама для человека на Западе, насколько она бритвой полощет по воображению советского, да и просто русского человека! Заставляя его «не замыленным» взглядом свежего наблюдателя видеть в таких гигантских рекламных щитах посреди гигантского мегаполиса трупные пятна общества, даже не заметившего, что оно уже умерло!
Запад – и сложен, и прост.
То, что советскому человеку представляется пасторальной Аркадией – не обманывает, оно и есть пасторальная Аркадия. То есть овечки на симпатичных лужайках. Сходство с овечками проглянуло в гигантском лондонском торговом центре, полном самых замысловатых и попросту патологических в своём многообразии услад для потребителя, сперва смутно. Таня, как художник, лучше понимала мизансцену, она и объяснила – что такого пугающего видит он из стеклянной кабины лифта, откуда вид сразу на четыре этажа с бутиками, и множество пасущегося народу…
-Тупое травоядное переходит от пастбища к пастбищу… - объяснила Татьяна. – Как и здесь, от прилавка к прилавку… Так, бездумно щупая тряпку за тряпкой, переходя от ощупанных к ещё не тронутым тобой шмоток, можно ходить часами, днями, годами… Тупые травоядные животные, медленно перемещаясь, подъедают под собой траву, а что поедают эти бесполые щупальца «шопинга»? И снова честь сформулировать это выпала Тане Совенко:
- А эти подъедают время! Просто пережёвывают жизнь, которую им больше нечем занять… От количества перещупанных солонок и пепельниц, от их покупки или отказа от покупки – ничего ведь не изменится ни в жизни вообще, ни конкретно в жизни этого жвачного…
Комментарии