Э.М.Ремарк «На Западном фронте без перемен». Цитаты

• Опубликовал Йошкин Кот 4 января 2023 г. - #война  #история  #классика  - 1 143 просмотра

  Полезно, все-таки, перечитывать классику. Ничего не меняется в этом мире.

   

  

   

  *

  Кстати, как это ни странно, но всяческие беды и несчастья на этом свете очень часто исходят от людей маленького роста; у них гораздо более энергичный и неуживчивый характер, чем у людей высоких.

  *

  Всякому приличному кайзеру нужна по меньшей мере одна война, а то он не прославится.

  *

  – Так отчего же все-таки бывают войны? – спрашивает Тьяден. Кат пожимает плечами: – Значит, есть люди, которым война идет на пользу.

  *

  — …стоило ему стать унтер-офицером, как он превратился в живодера. Как это получается? — Да и не только Химмельштос, это случается с очень многими. Как получат нашивки или саблю, так сразу становятся совсем другими людьми, словно бетону нажрались. — Все дело в мундире…

  *

  — Странно все-таки, как подумаешь, — продолжает Кропп, — ведь зачем мы здесь? Чтобы защищать свое отечество. Но ведь французы тоже находятся здесь для того, чтобы защищать свое отечество. Так кто же прав?

  *

  Фронт представляется мне зловещим водоворотом. Еще вдалеке от его центра, в спокойных водах уже начинаешь ощущать ту силу, с которой он всасывает тебя в свою воронку, медленно, неотвратимо, почти полностью парализуя всякое сопротивление.

  *

  Ожидаешь чудес, а потом всё сводится к буханке хлеба.

  *

  …все ужасы можно пережить, пока ты просто покоряешься своей судьбе, но попробуй размышлять о них, и они убьют тебя.

  *

  — Война сделала нас никчемными людьми.

  *

  Он прав. Мы больше не молодежь. Мы уже не собираемся брать жизнь с бою. Мы беглецы. Мы бежим от самих себя. От своей жизни. Нам было восемнадцать лет, и мы только еще начинали любить мир и жизнь; нам пришлось стрелять по ним. Первый же разорвавшийся снаряд попал в наше сердце. Мы отрезаны от разумной деятельности, от человеческих стремлений, от прогресса. Мы больше не верим в них. Мы верим в войну.

  *

  Я молод - мне двадцать лет, но все, что я видел в жизни, - это отчаяние, смерть, страх и сплетение нелепейшего бездумного прозябания с безмерными муками. Я вижу, что кто-то натравливает один народ на другой и люди убивают друг друга, в безумном ослеплении покоряясь чужой воле, не ведая, что творят, не зная за собой вины. Я вижу, что лучшие умы человечества изобретают оружие, чтобы продлить этот кошмар, и находят слова, чтобы еще более утонченно оправдать его. И вместе со мной это видят все люди моего возраста, у нас и у них, во всем мире, это переживает все наше поколение.

  *

  Видишь ли, если ты приучишь собаку есть картошку, а потом положишь ей кусок мяса, то она все ж таки схватит мясо, потому что это у нее в крови. А если ты дашь человеку кусочек власти, с ним будет то же самое: он за нее ухватится. Это получается само собой, потому что человек как таковой — перво-наперво скотина, и разве только сверху у него бывает слой порядочности, все равно что горбушка хлеба, на которую намазали сала. Вся военная служба в том и состоит, что у одного есть власть над другим. Плохо только то, что у каждого ее слишком много; унтер-офицер может гонять рядового, лейтенант — унтер-офицера, капитан — лейтенанта, да так, что человек с ума сойти может. И так как каждый из них знает, что это его право, то у него и появляются такие вот привычки.

  *

  Поесть досыта - это так же ценно, как иметь надежный блиндаж; вот почему мы с такой жадностью охотимся за едой, - ведь она может спасти нам жизнь.

  *

  Он предлагает, чтобы при объявлении войны устраивалось нечто вроде народного празднества, с музыкой и с входными билетами, как во время боя быков. Затем на арену должны выйти министры и генералы враждующих стран, в трусиках, вооруженные дубинками, и пусть они схватятся друг с другом. Кто останется в живых, объявит свою страну победительницей. Это было бы проще и справедливее, чем то, что делается здесь, где друг с другом воюют совсем не те люди.

  *

  Железная молодежь! Молодежь! Каждому из нас не больше двадцати. Но разве мы молоды? Разве мы молодежь? Это было давно. Сейчас мы старики.

  *

  Когда мы выезжаем, мы просто солдаты, порой угрюмые, порой веселые, но как только добираемся до полосы, где начинается фронт, мы становимся полулюдьми-полуживотными.

  *

  — Что же с нами будет, когда мы вернемся? — спрашивает Мюллер, и даже ему становится не по себе. Кропп пожимает плечами: — Не знаю. Сначала надо остаться в живых, а там видно будет.