Сталинизм как явление: востребованность Вождя

• Опубликовал Александр Савельев 20 июля 2015 г. - #Сталин  - 3 946 просмотров

   

  Определения – дело непростое. У пяти авторов, пытающихся дать своё определение сталинизма, таких определений может возникнуть хоть десять.

  Когда-то Джордж Оруэлл, автор романа «1984», отвечая либералам, обвинившим его в фашизме, сказал примерно так: если Джон обозвал Питера фашистом, это не значит, что Питер фашист; это значит лишь то, что Джон ненавидит Питера.

  Фашистами нынче то и дело называют русских националистов, сыновей и внуков тех солдат, своими жизнями заплативших за победу над Германией и уничтоживших фашизм.

  Но уж если термин «фашизм» ныне понимается настолько широко, что утратил значение как инструмент политического анализа, то насколько пригоден для анализа термин «сталинизм»?

  И стоит ли русским националистам ненавидеть тех, кто называет себя сталинистами? Сперва нелишне серьёзно разобраться в том, что эти люди в действительности собой представляют. Чего они хотят и что они взяли в качестве образца из прошлой эпохи, которую сегодня называют сталинизмом или, шире, социализмом.

  В значительном большинстве наши родители – сталинисты, они ратуют за социализм. Кто-то скажет, что люди старших поколений - жертвы коммунистической пропаганды, и в этом есть  значительная доля правды. Но ведь не только пропаганда, но и репрессии затронули множество семей. Стало быть, антисталинизм также должен быть явлением массовым?

  А помимо пропаганды сталинской, разве не доминировала, начиная с хрущёвского времени, в стране пропаганда антисталинская? И разве антисталинская, антисоветская пропаганда[1] не была особенно активной в годы после крушения СССР? Следовательно, для массового антисталинизма есть все основания!

  Тем не менее, в общественном сознании нашей страны происходит нечто такое, благодаря чему пресловутый телепроект «Имя России» показал: именно Сталин стал олицетворением страны; и только махинации организаторов проекта смогли сдвинуть Сталина на второе место после Александра Невского.

  Позволю себе высказать и такую гипотезу: распространению сталинизма весьма способствовала именно антисталинская пропаганда.

  Я родился в конце 50-х гг. прошлого века и сталинского времени не застал. Зато застал хрущёвщину в полном расцвете. Разоблачение культа личности, «кукурузную кампанию», новый всплеск борьбы с «религиозными пережитками». Карибский кризис взрослые обсуждали заинтересованно, но любви к Никите я у них не видел. Реакция людей на творившееся Хрущёвым была скептично-презрительная. Никита, ставший персонажем множества анекдотов (анекдоты про Брежнева были подобрее, чем про Хрущёва), был явно недалёкого ума человек. Итоги хрущёвского правления оказались плачевны. Экономическая динамика послевоенных сталинских лет при Хрущёве замедлилась, и люди это чувствовали. Ходили в народе рассказы про то, как вслед за освоением целины начались черные и пыльные бури, выдувавшие с полей чернозём. Регулярные понижения цен на продукты и другие товары народного потребления, проходившие при Сталине, сменились повышениями цен. Не могла удержаться в секрете, как-то распространялась информация и о Новочеркасском расстреле 1962 года: расстреле рабочих, передового класса, якобы правившего страной! Наконец, слишком несопоставимы были уровни харизматичности Сталина и Хрущёва.

  И когда Хрущёва сменил Брежнев, улучшение отношения официальной пропаганды к Сталину народом было воспринято с одобрением. Антисталинская пропаганда сработала с обратным знаком если не для всех, то для очень многих людей.

  Не то же ли самое произошло, когда антисталинскую кампанию начал Горбачёв, а продолжил Ельцин? Подобно Хрущёву, Горбачёв и Ельцин прославились как разрушители исторической России, бездарные экономические руководители. И при этом они, в хрущёвских традициях, продолжали диффамацию Сталина. Не естественной ли оказалась реакция на это у простых людей: ты, такой-сякой, такого натворил, да ещё и Сталина хаешь, а сам ему в подмётки не годишься! Ты – мой враг, и ты против Сталина, стало быть, я за Сталина, я сталинист!

  Поколение, рождённое в конце 80-х – начале 90-х, стабильной жизни не знало, и нашу нынешнюю фантасмагорическую реальность воспринимает как естественную данность. Потому и непонятна ему ностальгия о советской жизни у пожилых людей.

  Какова вообще природа этой ностальгии?

  Это, во-первых, ностальгия по стабильности, по уверенности в будущем, по сносному уровню жизни, который как провалился в 90-е, так и колышется где-то до сих пор «ниже канализации». Социальная справедливость была отнюдь не пустым словом в советское время[2], ибо тогда уж точно не существовало столь чудовищного имущественного расслоения, как сейчас, а секретные богачи, «корейки» прошлого времени воспринимались как воры и враги общества не только народным мнением, но и властью, и, будучи пойманы, безжалостно наказывались. Не то что сейчас, когда абрамовичи с их яхтами и вексельберги с их яйцами – лучшие друзья наших президентов и премьеров, и не стесняются похваляться яхтами и яйцами на фоне бомжующей страны.

  Во-вторых, это ностальгия по сталинскому мифу, каковой, в свою очередь, исходит:

  (а) из реальных побед и достижений Русского народа, из вполне реальной государственной мощи СССР-России, из геополитического величия второй Сверхдержавы, и

  (б) из естественных, хоть и подсознательных промонархических народных чаяний, которым единовластие и культ личности Сталина, конечно же, импонируют куда больше, нежели полностью дискредитировавшая себя постсоветская «демократия».

  У приверженности народа к памяти Сталина глубокие, и не только русские корни. Вспомним, что культ личности был в ХХ веке распространённым явлением: Гитлер в Германии, Муссолини в Италии, Франко в Испании, Салазар в Португалии, Перон в Аргентине, Хорти в Венгрии. Точно так же были распространены в мире тоталитарные либо авторитарные режимы.

  Если уж говорить о послереволюционной России, то надо вспомнить, что культу личности Сталина предшествовали и сопутствовали культы меньшего масштаба. Например, культ личности Троцкого, создававшийся последним с приложением громадных усилий, тем более, что Троцкий был человеком крайне тщеславным, в отличие от Сталина, чуждавшегося помпы. В исторической литературе встречаются упоминания о культах Бухарина, Тухачевского, Зиновьева. Попросту говоря, чуть ли не каждый "ответработник", имевший хоть толику честолюбия, делал попытку выстроить свой культик личности. В лице товарища Бывалова из «Волги-Волги» официальный кинематограф высмеивал культы и культики личностей всех уровней (кроме, естественно, культа личности тов.Сталина). То есть, к этому времени культ личности Сталина победил другие культы, как победил Троцкого и других своих политических соперников в «схватке бульдогов под ковром» сам Сталин.

  Если представить психологию высшей коммунистической номенклатуры, то вряд ли можно предположить, что для партийных бонз культ личности непререкаемого вождя Сталина был чем-то вожделенным. Как саркастически сказал Пушкин, мы все глядим в Наполеоны, а партийные бонзы «глядели в Наполеоны» более, нежели простые люди. Сталин же для многих был если не конкурентом, то нежелательным препятствием, мешавшим их собственному культику.

  И, коли уж мы вспомнили о Наполеоне: как если не культом личности можно назвать отношение к нему не только у французского народа, но и у множества европейских интеллектуалов? Даже у русского дворянина Евгения Онегина на почетном месте стоял «столбик с куклою чугунной"!

  Итак, исторические корни такого феномена как культ личности весьма глубоки. И Сталин в этом смысле совсем не уникален. Психологические истоки культа личности лежат в криптомонархизме массового сознания. Как правило, культы личности возникали в странах, где незадолго до этого существовали монархии. Народ за тысячелетия монархической истории привыкал к тому, что во главе государства стоял царь, король, император. Сама народная психология никак не могла смириться с тем, что святое место Царя вдруг, вопреки пословице, оказалось пустым. В России это место в народном сознании занял Сталин.

  Теперь ещё об одной предпосылке стойкого существования в массовом сознании российского народа культа личности Сталина, и не просто культа личности, но убеждённости в том, что России крайне нужен новый Сталин.

  Великий русский философ Иван Александрович Ильин в конце 40-х – начале 50-х гг. прошлого века написал серию статей, вышедших впоследствии в сборнике под названием «Наши задачи». Одной из целей Ильина, виднейшего теоретика Белого дела, было спрогнозировать ход грядущих событий после явно приближавшейся смерти Сталина, и очертить пути освобождения России от большевистского режима.

  Грядущую смерть Сталина предвкушали и те эмигранты, которые, в отличие от монархиста Ильина, были адептами партийно-парламентарной формы правления. Они пропагандировали парламентаризм как всеобщую, инвариантную и самую прогрессивную государственную форму, каковая, по их мнению, и должна была и вывести послесталинскую Россию на путь свободы и динамичного развития.

  Ильин же, проанализировав и мировую, и недолгую русскую историю парламентаризма (февраль-октябрь 1917 года), резко возразил этой утопической точке зрения. Он логично доказал, что из посткоммунистического хаоса Россия сможет выйти самостоятельным и независимым государством только если власть в ней возьмёт авторитарная, национально ориентированная патриотическая диктатура. Ибо хаос может быть преодолён исключительно единством воли, жёсткой дисциплиной, на которую неспособна парламентарная демократия, и в особенности неспособен буржуазный парламентаризм в странах, которым он чужд исторически. Хаосом, неизменно возникающим в России в период прерывания стабильной власти, тут же воспользуются геополитические соперники России, дабы полностью закабалить её и лишить реального суверенитета. Если учитывать и этот фактор, то надо понимать: не партии и парламентаризм, а жёсткий авторитаризм нужен России для её возрождения.

  Примерно в то же время другой русский мыслитель, Иван Лукьянович Солоневич пишет замечательную книгу «Народная монархия», цитату из которой, говоря о нашей теме, нельзя не привести:

   

  «Представим себе североамериканскую политическую машину в России.

  К Великому Князю Владимиру Красное Солнышко скачут гонцы: «Княже, половцы в Лубнах». Великий Князь Владимир Красное Солнышко созывает конгресс и сенат. Конгресс и сенат рассматривают кредиты. Частная инициатива скупает мечи и отправляет их половцам. В конгрессе и сенате республиканцы и демократы сводят старые счеты и выискивают половецкую пятую колонну. Потом назначается согласительная комиссия, которая ничего согласовать не успевает, ибо половцы успевают посадить ее всю на кол.

  Этот пример несколько примитивен, но он точен. Нация, находящаяся в состоянии военной опасности, не может позволить себе роскоши парламентарной волокиты. Военная же опасность существует в мире со времен Адама и Евы до времен Сталина и Трюгве Ли. Нации, которых природа поставила вне этой опасности, могут забавляться согласительными комиссиями. Для России согласительные комиссии были бы самоубийством».

   

  Убийственная сатира Солоневича прекрасно подтверждает, что только патриотический авторитаризм, иначе говоря, только диктатура способна спасти Россию.

   

  Ныне нам остаётся со скорбью констатировать, что прогноз И.А. Ильина о хаосе в России, если она, освободившись от коммунизма, изберёт парламентаризм, сбылся процентов на 90. Правда, Ильин, умерший в один год со Сталиным, не смог предвидеть, что коммунистический режим просуществует так долго после кончины «величайшего вождя всех времён и народов». Но в 1991 году российская реальность стала именно такой, какую живописал Ильин: развал исторической России и отделение от неё исконных, кровью русских поколений завоёванных областей – Украины и Молдавии, Прибалтики, Закавказья и Средней Азии, гражданские войны и гибель десятков тысяч людей, развал экономики, денежного обращения, развал армии (который длится и по сей день), разгул преступности, распространение по лицу Русской земли предательства и измены.

   

  За кратким периодом либерального парламентаризма в постсоветской России последовало укрепление авторитаризма – но, увы, совсем не патриотического. И тенденция существующего политического режима явно направлена на превращение его в режим тоталитарный, в диктатуру компрадорского типа, защитницу нуворишей, разворовывающих страну, от народного гнева. Свобода слова, свобода собраний, свобода печати нынче в дефиците пожалуй что и большем, нежели в советское время. Правящему режиму осталось разве что прикрыть свободный интернет, и информационная блокада общества станет практически полной.

  Чудовищные пожары лета 2010 года в России показали, что нынешняя власть не в состоянии бороться с катастрофами такого масштаба. Учитывая ряд недавних техногенных катастроф, становится вполне мыслимым такой сценарий развития событий, при котором власть, перед лицом непреодолимых ею стихийных и техногенных катастрофических инцидентов, по-тихому самоликвидируется. И настанет хаос. Развал остатков экономики, социальной инфраструктры, систем снабжения населения элементарными средствами к жизни и пропитанию, коллапс правоохранительной системы вызовут войну всех против всех, гуляющие по России банды грабителей и насильников…

  Если так, то может ли преодолеть этот хаос новый парламент? Будут ли гарантированы выборы в новую Думу, выборы нового Президента от махинаций и подлогов?

  Нет. России понадобится жёсткая, преследующая истинные национальные интересы, патриотическая диктатура. Конечно, не нынешних людей, а людей, верных России. Людей, у которых нет заначек за рубежом, а следовательно, нет ни позывов удрать к своим заначкам, ни зависимости от возможного шантажа со стороны тех сил, которые там, за рубежом, контролируют эти заначки.

   

  Понадобятся люди масштаба Сталина, возможно, ещё более жёсткие, нежели Сталин. Но при этом понадобится и демократия. Назовём её национальной демократией, ибо невозможна демократия в России, если демократическими правами не обладает в ней русский народ. Народ, строивший и защищавший Россию на протяжении тысячелетия с лишком, у которого нет иной родины кроме России. 

   

  Будет ли это партийно-парламентарная демократия? нет. России придётся найти в глубинах своей истории и реконструировать, возродить на новом уровне и новой основе собственные, традиционные для России формы народной, национальной демократии. Какие? Об этом как-нибудь в другой раз. Но – не откладывая в долгий ящик, ибо время не ждёт.

   

  Национальный манифест, 27.09.2010

   

  [1] С.П.Пыхтин: Парадоксально, но факт: в Российском государстве, называвшемся с 1922 по 1991 года Советским Союзом или СССР, не было власти Советов и, следовательно, не могло быть антисоветизма. Вместе с тем в уголовном праве значилась статья «антисоветская агитация и пропаганда». Что это было такое на самом деле? Во-первых, под названием антисоветских существовали антикоммунистическая агитация и пропаганда, поскольку коммунистическая доктрина являлась официальной идеологией, а коммунистическая партия – правящей и единственной. Во-вторых, антирусская агитация и пропаганда. После событий 1991 года и падения коммунистического режима антисоветизм приобрел откровенно русофобское содержание, фальсифицируя и дискредитируя Россию XX века.

  [2] С.П.Пыхтин: Советским принято называть период русского прошлого, когда государство официально называли СССР.