Вот новость, почти не замеченная на фоне диких 8,5 лет депутату Яшину лишь за неугодное власти мнение – или очередных наших провалов в экономике, импортозамещении и на других фронтах:
«Контроль над финансированием российских партий будет ужесточен. В Администрации президента опасаются, что из-за разброда элит их лидеры станут «класть яйца в разные корзины» – давать деньги не только ЕР, но и другим партиям. Тогда, при получении финансовой самостоятельности, та же КПРФ может попытаться стать реальной, а не формальной оппозицией... Теперь все такие попытки будут жестко пресекаться. Как сообщают инсайдеры, всем партиям (даже в регионах) придется скрупулезно согласовывать каждого спонсора с начальством».
То есть вся демократическая система с разделением властей и выборами «не из одного», записанная в нашей Конституции – на деле не что иное, как типичный крепостной театр. Где все роли, реплики и действия – строго по зазубренному под угрозой розог сценарию. И подавляющее большинство народа до того уже к тому привыкло, что не только не мыслит ничего другого, но и во всяком отклонении от этой дремучей обязаловки видит подрыв и извращение. А слово «либерал», означающее сторонника закона, Конституции и прав человека, употребляет как последнее ругательство.
Так собака, привыкшая вилять хвостом перед хозяином, лизать его руку и выполнять любые его прихоти – от души облает, а то и покусает того, кто попробует отвадить ее от любимого обычая. И известна масса случаев, когда четвероногий друг, единственный на свете, для кого бог явлен в лице не себе подобного, а хозяина – готов был терпеть любые пытки от него и даже сдохнуть после его смерти.
Как ни прискорбно, во многом это надо отнести и к нашему народу – судя по его нынешнему покорному возврату к средневековым феодальным скрепам. Примет того – полно: дикий имущественный и правовой разрыв меж господами и по-собачьи преданным им плебсом, когда одним дают три года за спертую еду на 3 тысячи рублей, а другим – условно за спертый миллиард. Выборы, где давно уж никого не выбирают – и прочая имитация госинститутов вроде парламентов, профсоюзов, следствий и судов, подчиненных исключительно властному окрику, но не закону. Безвыборный и бессрочный верховный правитель, наделивший себя всеми царскими регалиями и уже не стесняющийся заявлять во всеуслышание:
– Верить никому нельзя. Только мне можно...
Ну и бешеные сроки за всякое громкое слово против царской власти, превышающие сроки за убийства, изнасилования и миллиардные хищения – как в случае Навального, Яшина и им подобных. При этом втихаря, перед аудиторией в 3-4 тысячи читателей болтать можно что угодно: нашей инквизиции нет никакого дела до этих «разговорчиков в строю», так как мы не идем сегодня никуда. Лишь топчемся на месте, хлюпая в крови, напущенной царем по неизбежному обычаю всех феодальных Византий. И это топтание, и эта кровь имею целью лишь одно: сбережение господами их привилегий и награбленного у народа через самые низкие в Европе зарплаты с пенсиями и прочие поганые условия жизни.
И вот что самое тут показательное: народ, еще как-то гудевший до поры, оказавшись загнанным на свой средневековый коврик и получив в пасть кость кровавой бойни по соседству – смирился с его местом полностью. Ни выборов, ни партий настоящих, ни парламентов, ни судов, где судят по закону, а не по телефону, ни тем более каких-то борцов за его права, этих презренных «либерастов» – ему не нужно стало. Как и авиастроения, науки, космоса, культуры, медицины; тот коврик есть – и слава кесарю и богу!
И мы тут откатились даже не в советские и предсоветские времена с их Гоголями, Пушкиными, Герценымим, декабристами, Лениными, Маяковскими, Твардовскими, Высоцкими, Окуджавами, Евтушенками и сотнями прочих горланов-главарей и правдоборцев. Никого и близко подобных у нас больше нет – и не потому что сами таланты эти выродились, а потому что выродились их поклонники, исчез спрос – не стало и предложения. Мы сошли в потомки и потемки Грозного, чей единственный живой оппозиционер Андрей Курбский сидел за границей, дрожа от страха длинных рук царя, а все тутошние непокорные хоть словом, хоть взглядом – были казнены. И у трона вились либо ушлые подлизы вроде Бориса Годунова, либо бравые палачи вроде Малюты Скуратова, вырезавшие по дикому цареву подозрению две три русского Новгорода.
И Грозный стал для нас скрепоносцем, образцом, иконой стиля, слова и дела, которому кадит не только наш текущий самодержец. Но и народ со своего коврика устами своих кремлеботов обгавкает любого, кто посмеет, подобно мне, отнестись к казням и социальному порядку Грозного, когда всяк сверчок знал свой шесток, без должного почтения...
Сталин – случай посложней. Излюбленную нашей рабской подоплекой плеть он каким-то чудом ухитрился скрестить с великим научно-техническим, производственным и музыкальным подъемом. При нем мы по числу великих авиаконструкторов и композиторов обошли весь прочий мир. Но сущий ужас нынешней эпохи в том, что она потянулась всеми фибрами не к созидательным победам сталинизма, а к его доносам, лагерям и казням, о необходимости которых воем завыл вчерашний либерал и путинский дублер Медведев...
Так вот что, значит, за душой у нас лежало – и весь огромный круг, начатый Радищевым и завершенный Яшиным (схватившим за его крамолу больше, чем Радищев), мы, выходит, совершили зря? Не хочется, ей-богу, верить в это, но я вокруг не вижу ни одной приметы, что опровергала б эту удручающую данность, полный наш гражданский, научно-технический и трудовой каюк:
Работать мы не нанимались,
Мы шли в моральные рабы...
Комментарии