Вчера, поднимаясь на эскалаторе на ст. метро "Белорусская", я услышал диалог девушки в белой шапочке с помпончиком и парня с рюкзаком, проходивший на повышенных тонах.
Девушка горячо убеждала своего спутника:
– Мы улетаем. Я взяла билеты.
Я Родину давно переросла.
Нет сил уже терпеть её котлеты,
Маршрут-ТВ, полезные советы
и мерзости, которым нет числа.
Я слишком близко все воспринимаю:
когда я по утрам свой кофе пью –
я с Савченко при этом голодаю,
с художником часть тела прибиваю,
в пикете с дальнобойщиком стою.
Нас ждут миры, где жизнь умней и проще,
без этого навязчивого зла:
Германии берёзовые рощи,
испанские леса в их древней мощи,
Парижа золотые купола.
Пуховые платочки Бранденбурга
и пиво с воблой на Дунай-реке.
Грачиный грай, что в Рур приходит с юга,
и связка тёплых бубликов в руке.
Летим со мной, ты будешь программистом
в одной из лучших франкфуртских контор,
и куст ракиты шварцвальдский тенистый
украсит, Тима, наш широкий двор!
Молодой человек, чуть помолчав, тряхнул головой и решительно ответил:
– Я не лечу, сдавай билет мой в кассу.
Я остаюсь на Родине своей.
Пусть многое несовершенно в ней:
московский борщ продвинутый без мяса,
застройка чем попало где попало,
премьерские загадочные сны,
распил всего (порою и весны),
пожизненная прима донна Алла,
чиновники и прочее такое –
я знаю сам, всего не перечесть.
Но в нас с тобой такое что-то есть,
что смыться – значит сдать страну без боя.
Кто я, коль где-то от неё спасаюсь?
Зачем мне Рим, коль он не Третий Рим?
Я Родину художникам твоим
и савченкам дарить не собираюсь.
Нет, русские, Наталья, не сдаются!
Я не лечу, как ты ни щебечи,
Пусть эти их швейцарские грачи
без Тимофея как-то перебьются…
Девушка некоторое время возмущённо смотрела на него, а затем вдруг взяла его под руку и прильнула помпончиком к мужественному плечу.
Виктор Мараховский
Комментарии