* * *
В суровом достопамятном году
удил я рыбу на кронштадтском льду.
Всю леску перепутали, поганцы!
До сей поры мормышку не найду!
* * *
Рынок? Вера? Ни хрена!
Только грозная година
соберет нас воедино,
как в былые времена.
И, бедою сплочены,
от Европы до Китаю…
Я тебе попричитаю
“Лишь бы не было войны”!
* * *
Уронили мишку на пол,
оторвали мишке лапу.
Так и мы вот понемногу
за ногой теряем ногу.
* * *
Вот и осень с позолотцей.
Всюду тонкий запах тленья.
Крашу крестик, правлю тризну,
разговариваю с твердью.
Самому еще придется
отвечать за преступленье,
именуемое жизнью
и караемое смертью.
* * *
Пойми, что каждая затрещина
Дана тебе для блага вящего.
Нам эта истина завещана
От дедов, пращуров и ящеров.
* * *
Бухой водитель вывалил вчера
полкузова бетона в бункера.
Никто не всполошился до утра -
бетон засох. Долбаем бункера.
Растет обломков сизая гора.
Бетон гудит. Долбаем бункера.
Над нами зной звенит, как мошкара.
В глазах - темно. Долбаем бункера.
Глядите все! Поближе, детвора!
Вас это ждет... Долбаем бункера.
Шло казачье на нас, шли юнкера...
Разбили их... Долбаем бункера...
* * *
Что с классиком меня роднило?
Я гимны звучные слагал
и, правя тяжкое кормило,
челна ветрило напрягал.
Но вихорь злой взревел в природе -
и мне, Господнему рабу,
ветрилом хрястнуло по морде,
потом кормилом - по горбу...
* * *
Я волнуюсь, читая стихи:
не слова, а прозрачные слезы.
Все твердят, что пришли от сохи,
что вчера еще слезли с березы.
О родной вспоминают стезе,
где зады поросли лопухами.
Так и видят себя в картузе
и в рубахе с шестью петухами.
И живут, разрывая сердца,
под трамвайно-троллейбусный грохот.
Эх, найти бы того подлеца,
что насильно отправил их в город!
Я найду его. Зол и речист,
я прорвусь через сто кабинетов.
Я в лицо ему брошу: "Садист!
Ты за что же так мучишь поэтов?
Ты же слышишь, как стонет стило!
Здесь их жизнь и больна, и кабальна!
Отпусти ты их с миром в село,
посади ты их там на комбайны!"
* * *
Гляжу, от злобы костяной,
на то, что пройдено.
Пока я лаялся с женой,
погибла Родина.
Иду по городу - гляжу:
окопы веером.
Ну я ей, твари, покажу
сегодня вечером!
* * *
Вам не стыдно, коммунисты?
Что за клоунада?
Ведь и танки были быстры,
и броня - что надо!
Шли армадой по дороге,
траками пылили -
и кого-то там в итоге
насмерть задавили.
Что сказать... Придурковаты.
Да и бестолковы.
То ли дело демократы -
ну хоть из Молдовы!
Не беда, что не картавы, -
но умеют делать!
Как шарахнут по кварталу
с "МиГа-29"!
И - чего-то не хватает.
Вроде бы квартала.
Только туфелька порхает
с выпускного бала.
Ой ты, звонкое монисто,
пушки заряжены...
Сопляки вы, коммунисты.
Мальчики. Пижоны.
* * *
Были гулкие куранты
и граненые стаканы,
ссоры в транспорте до визгу
и купюры цвета беж...
Эмигранты, эмигранты
собирали чемоданы,
выправляли где-то визу
и мотали за рубеж.
Ну, а мы шагали в ногу,
не шурша, не возникая,
что кругом дороговизна
и оклад сто пятьдесят...
Удивительно, ей-богу,
но какая-никакая
у меня была Отчизна
года три тому назад.
КГБ да Первомаи,
Конституция - что дышло,
убежавшим - укоризна
и водяра из горла...
До сих пор не понимаю,
как же этакое вышло:
я - остался, а Отчизна
чемоданы собрала.
Уложила и смоталась
в подмосковные затоны,
в среднерусский конопляник,
где щекочет соловей...
Мне на Родину осталось
посмотреть через кордоны -
я теперь ее племянник,
выбыл я из сыновей.
Отреклась, как эмигрантка,
и раскаянье не гложет:
мол, ребята, не взыщите,
а не будет хода вспять...
Но потом, когда, поганка,
продадут тебя за грошик,
ты же скажешь: "Защитите!.."
И придется защищать.
* * *
Что ты, княже, говорил, когда солнце меркло?
Ты сказал, что лучше смерть, нежели полон.
И стоим, окружены у речушки мелкой,
и поганые идут с четырех сторон.
Веют стрелами ветра, жаждой рты спаяло,
тесно сдвинуты щиты, отворен колчан.
Нам отсюда не уйти, с берега Каялы -
перерезал все пути половец Кончак.
Что ты, княже, говорил в час, когда затменье
пало на твои полки вороным крылом?
Ты сказал, что только смерд верует в знаменья,
и еще сказал, что смерть лучше, чем полон.
Так гори, сгорай, трава, под последней битвой.
Бей, пока в руке клинок и в очах светло.
Вся дружина полегла возле речки быстрой,
ну а князь - пошел в полон, из седла - в- седло.
Что ты, княже, говорил яростно и гордо?
Дескать, Дону зачерпнуть в золотой шелом!..
И лежу на берегу со стрелою в горле,
потому что лучше смерть, нежели полон.
Как забыли мы одно, самое простое -
что доводишься ты, князь, сватом Кончаку!
Не обидит свата сват, и побег подстроит,
и напишет кто-нибудь "Слово о полку".
Комментарии