Эль Мюрид. Базовое противоречие путинской России

• Опубликовал Эль Мюрид 16 июля 2021 г. - 4 600 просмотров

  

  Существует эмпирическая закономерность: переход к новому технологическому укладу требует расширения рынка сбыта. Для устойчивого развития экономики четвертого индустриального уклада минимальный размер рынка сбыта составляет порядка 100 миллионов человек. Переход к пятому укладу возможен при наличии рынка в 300-400 миллионов.

  Приняв за основу эту закономерность, можно сделать выводы, которые вполне укладываются в исторические наблюдения. Скажем, царская Россия не смогла перейти в индустриальный уклад (хотя такая попытка и была предпринята) и стала «самым слабым звеном империализма», именно потому что покупательская способность населения страны была крайне низкой. Хотя населения было в количественном измерении достаточно, повальная его нищета не позволила России, которую мы потеряли, повторить успех европейских стран.

  Советская Россия использовала идею социальной справедливости не только как этический принцип, социальные гарантии населению выровняли его покупательскую способность, и у власти появилась возможность постепенно вытягивать ее все выше.

   А вот у путинской России шансов нет – если 80 процентов населения относятся к категории бедных и нищих, покупательская способность и размер рынка скукожились до царских времен. Поэтому крепкий пятый уклад, построенный в СССР, просто не подкреплен соответствующим ему размером рынка. И мы деградируем не только в четвертый индустриальный уклад, а еще ниже – по факту большая часть промышленности у нас уже превратилась в народные промыслы, а вместо индустрии у нас банальные и примитивные мануфактуры. Толку-то, что на них стоит передовое оборудование – лучшим примером можно назвать ситуацию с вакцинами. Уж сейчас-то на волне психоза самое время для сенокоса. Но хлипкие фармацевтические мануфактурки не вытягивают – даже собственное не такое уж и большое население обеспечить не получается. Какое уж тут завоевание мирового рынка...

  Все существующие рынки так или иначе связаны с национальными государствами. Именно государства создают объединения, союзы и зоны, цель которых – свой рынок сбыта. Именно государства обладают инструментами и механизмами, позволяющими не только создавать, но и регулировать эти рынки. И как раз поэтому критерием успешной внешней политики является достижение целей по созданию «своего» рынка или созданию благоприятных условий для национальной экономики при присоединении к уже существующему рынку.

  В этом смысле я еще в 2014 году называл действия Путина на украинском направлении полным провалом и стратегическим поражением. Крым в обмен на ликвидацию ЕАЭС – очень неравнозначный размен. Без Украины ни малейших шансов для этого экономического объединения нет и быть не может, а других стратегических проектов у Кремля за вся 30 последних лет не было, нет и уже точно не будет.

   

  Но вернемся к эмпирической закономерности. Если принять ее за основу, то становится вполне очевидным – переход от пятого уклада к шестому потребует устойчивого существования рынка с числом платежеспособных потребителей в пределах 700-800 миллионов человек. А еще лучше – миллиарда. На базе национальных государств создать такой рынок невозможно: хотя Китай и Индия формально укладываются в такую численность, их население не вытягивает по своей покупательской способности.

  Об Индии и разговора нет, но и Китай, прямо скажем, может рассчитывать сегодня лишь на половину требуемого количества. Поэтому наднациональные объединения на базе национальных государств – сегодня единственный путь, по которому может идти строительство рынков.

  «Новая нормальность» – это как раз и есть попытка непрямого решения возникшего неразрешимого противоречия. Страшненькая попытка, слов нет. Но сейчас речь не о нравственной ее оценке.

  Ликвидация национальных государств и строительство принципиально иной модели глобального управления – это как раз непрямое решение. Если на пути строительства рынков, построенных на базе национальных государств и их объединений, возникло непреодолимое препятствие, то «новая нормальность» – это строительство рынка на принципиально иной основе. Где национальные государства будут лишены определяющей роли, а сами рынки будут строиться принципиально иначе.

  На этом решении и выстроен нынешний конфликт между корпорациями и национальными государствами. И проект «новой нормальности» – это, безусловно, проект ликвидации национальных государств и перераспределение полномочий управления в пользу корпораций. Но раз мы говорим о непрямом решении, то и перераспределение будет непрямым – Фейсбук или Эппл не нужны административные функции управления территориями. Они и не собираются этим заниматься. Корпорации намерены управлять стандартами – это и есть новый инструмент управления.

  Концентрированная суть перехода к «новой нормальности» заключается в ускоренном переходе к проекту глобальной сети агломераций. 500 агломерированных территорий и есть глобальный рынок размером примерно в полтора миллиарда человек, которые смогут обеспечить переход к шестому укладу и даже, возможно, к следующему после него. Остальные территории и остальное население в данной конструкции избыточны.

   

  Каждая конкретная агломерация – это полузакрытая территория со своими внутренними правилами, однако единые глобальные стандарты будут объединять их в один глобальный рынок. Корпорации сегодня не могут единолично навязывать свои решения национальным правительствам, но даже самая крупная агломерация не сможет противостоять глобальной корпорации и тем более их пулу – административный ресурс недостаточен.

  Возникнет новый баланс, в котором административные функции управления будут переданы администрациям агломерированных территорий, а стандарты станут функционалом корпоративного управления – именно в борьбе корпораций и будут создаваться, внедряться и редактироваться все стандарты потребления. Один глобальный рынок на такой базе выглядит вполне перспективным с точки зрения разрешения противоречия, возникающего в ходе упомянутой вначале эмпирической закономерности.

  Собственно это и есть цель, которую преследуют те, кто продвигает сегодняшнюю «новую нормальность». Две трети населения планеты в рамках этого проекта – бесполезный балласт. Остальные должны быть приведены к единому стандарту управления – через страх и принуждение. «Пандемия», в ходе которой решается сразу много задач – это и есть инструмент перехода. Его задача – создать невыносимые условия для функционирования нынешних национальных государств, создать агломерированные анклавы, истребить в физическом смысле, в социальном – маргинализовать максимальное количество «лишних» людей, оставшихся же поместить в закрытые зоны-агломерации под предельно жестким контролем и управлением.

  Потом, конечно, всё это будет «допиливаться напильником», однако сейчас ключевая задача – разрушение нынешнего порядка и создания нового. Как обычно, наибольшая уязвимость подобного проекта находится на этапе перехода, а потому такая спешка и лозунг "Любой ценой".

  Проблема в том, что противоречие, которое и вызвало «новую нормальность», является объективным. А потому его придется решать. На сегодняшний день «новая нормальность» – единственный проект решения этого противоречия. Не исключено, что может появиться какой-то другой проект. Более человечный. В конце концов, в нашей истории уже было так: в 1917 году возник альтернативный проект, который сумел реализоваться и пройти все ступени развития. Пока его нет. Появится он или нет – вот самый важный вопрос.