Надо зафиксировать еще один системный, концептуальный провал российской политики, который сыграл, наверное, ключевую роль в нынешней украинской драме – и не только в ней.
Я имею в виду политику «своих сукиных сынов». Всех этих якобы «пророссийских» или «договорных» элитариев, на кабинетных тёрках с которыми наши начальники десятилетиями пытались выстроить систему отношений со странами-соседями. Кучма, Ахметов, Янукович, Порошенко, Тимошенко, Медведчук, Курченко – все они в том или ином формате и в разное время участвовали в этой бесконечной кадрили. А в итоге оказалось, что единственные, кому там откликается идея идти дальше с Россией – это те, кто с самого начала был чужим на этом празднике жизни: так называемые «обычные люди»: те, кто сейчас воюет в донбасском ополчении или везёт гуманитарку в Херсон и Мариуполь.
Украина – в гораздо большей степени, чем даже Россия – всегда была государством для элит, а не для людей. Но элит очень широко понимаемых – включая, например, и значительную часть городских отверженных, местных властей, «креативный класс» почти в полном составе и т.д. – короче, всех, кому в постсоветской Украине жить было лучше, чем пролам.
В России, кстати, чуть иначе: у нас, наоборот, все эти «верхне-средние» слои постоянно чувствовали свою ущемлённость, обиженность, вторичность. Условно говоря, на Украине если ты владелец хотя бы трёх палаток с овощами – ты уже человек, можешь на что-то влиять; у нас даже если ты миллиардер, но не из «ближнего круга», а как какой-нибудь Тиньков-Чичваркин, ты никто и звать никак. И мнение твоё ни по какому вопросу никого не интересует.
Именно украинская элита сплотилась сейчас вокруг идеи защиты – не столько даже «своего государства», она его всегда презирала – сколько своего «добра» и статуса в этом государстве. А также своих «точек входа» в глобальный мир, тех возможностей, которые даёт статус колониальной периферии тем немногим счастливцам из местных, у кого они есть.
И именно поэтому единственный шанс получить на Украине надёжную точку опоры состоял не в том, чтобы находить «своих людей» в элитах и договариваться с ними, а в том, чтобы выращивать контрэлиту – из тех, кому в довольно-таки широком, надо признать, киевском элитном консенсусе заведомо не было места. Находить дерзких и отчаянных, готовых идти до конца – не потому что за Кремль, а потому что нет у них места и нет жизни в незалежной-самостийной. Таких всегда было немало, и сейчас тоже. Но это требовало совсем другой политической логики, полностью отличной от той, которой по инерции следовали наши начальники все эти годы.
Вопрос в том, способны ли вообще что-то взращивать на стороне наши начальники. И будут ли когда-либо способны.
Комментарии