Алексей Чадаев. «Дешевые люди» – бич российской экономики

• Опубликовал Алексей Чадаев 18 марта 2019 г. - 5 498 просмотров

  

  Заявление министра труда Максима Топилина на Гайдаровском форуме о том, что для победы над бедностью ему нужно 800 млрд рублей, навело меня на следующие мысли.

  Ну, во-первых, Топилин, сказать мягко, оптимист. Не хватит на это дело ни столько, ни десять раз по столько, ни вообще нисколько.

  Бедность наши правители измеряют очень просто. Считают бедными семьи, чей доход в расчете на каждого члена семьи ниже некоторой странным образом вычисляемой планки, именуемой «прожиточным минимумом».

  Особенность именно российской бедности (в отличие, скажем, от европейской или американской) в том, что у нас довольно велика доля так называемых «работающих бедных». На Западе бедными в основном являются безработные, нетрудоспособные, полумаргиналы, живущие на вэлфере и т.п. У нас же речь идёт о вполне социально адаптированных гражданах, имеющих свое жильё, постоянное трудоустройство и еще часто дачный участок с грядками картошки – но все равно едва сводящих концы с концами.

  Главное отличие нашей структуры занятости от западной: у них – относительно высокая безработица, высокий уровень оплаты труда, высокая его производительность, высокие требования к соискателям. У нас – низкая безработица, низкие зарплаты, низкая производительность, минимальные требования к соискателям. Если по-простому, у нас повсеместно пятеро делают ту работу, с которой бы справился один, но редко где это считается проблемой.

  Иначе говоря, их экономика производит в первую очередь товары и услуги, наша – в первую очередь рабочие места.

  В компании Илона Маска SpaceX, запускающей ракеты в космос, 3700 сотрудников; в системе Роскосмоса – порядка 200 000. В этом смысле проблема Рогозина не столько даже в том, чтобы успешно конкурировать со SpaceX, сколько в том, куда девать эти две сотни тысяч людей. В большинстве – очень бедных, трудолюбивых, неплохо образованных, работающих в отрасли десятилетиями и делающих по преимуществу нечто давным-давно уже ненужное.

  Могут ли они сами найти себе работу получше? Увы, только не там, где живут. Российская география трудовых ресурсов – это чудовищные разрывы между предложением работы и спросом на неё: где-то нет людей, где-то нет работы. Продать жильё за копейки, переехать поближе к деньгам – на это решаются не очень многие. В основном они едут в столицы, и мы видим стремительный рост населения Москвы и Питера.

  Миллионники лишь сохраняют свою численность, а все, что меньше – теряют. Регионы, чьи столицы меньше миллиона по населению, превращаются в сообщества «оставшихся» – депрессивные, пассивные социумы «тех, кто не смог уехать».

  Вывод отсюда такой. Борьба с бедностью – это способность создавать новые рабочие места, причём именно там, где люди живут сейчас. В первую очередь – взамен тех, которые будут неизбежно сокращены в раздутых штатах нынешних крупных компаний и госструктур. Это и помощь людям в транзите – к другой работе, другой зарплате, другим формам социальной адаптации. Однако те места, где сегодня сосредоточена «работающая бедность», не должны сокращаться ранее, чем будут созданы другие взамен них.

  А сказать еще жёстче – главная причина бедности в избыточном предложении рабочих мест с низкой зарплатой. Оно же, кстати, и основной генератор трудовой миграции, ибо создаёт привычку нанимать мигрантов туда, куда местные не идут. И генеральная стратегия в этой сфере должна быть в том, чтобы вместо пяти вакансий по 15 тыс. руб. появлялись две по 30 тыс., вместо пяти по 30 – две по 60 и т.д. На старых предприятиях. Освободившиеся кадры должны принять новые.

  Это очень больно, но необходимо понять – «дешевые люди» это иллюзия, разврат и самообман. Люди – это всегда дорого, точка. Не сходится баланс – режьте штат. «Работающая бедность» – это позор. В современном мире – запрограммированный крах экономики. В этом смысле, скажем, требование повышения МРОТ никакое не «популистское» – это просто жизненная необходимость. Единственный реальный выход из убивающей нас бедности.